Если нервная система и сервисы обходы блокировок позволяют внимательно изучать новостные сводки, то можно обратить внимание, что в России фактически невозможна любая публичная дискуссия, предполагающая больше одной точки зрения на происходящее здесь и сейчас. Отсутствие искреннего и открытого разговора про злобу дня — лакуна размером с целую страну, производящая ощущение бессилия в промышленных масштабах. Очевидно, сложившиеся ограничения должны были вырастить возможность коммуникации, которая была бы понятна всем и при этом не нарушала актуального законодательства.

Спустя четыре месяца после 24 февраля 2022 года Посольство музея современного искусства ZAMAN открывает в столице Башкирии групповую выставку ( шёпотом ). В рамках этого проекта художники из Уфы, Казани, Ижевска и Перми приглашают зрителя к невербальному разговору о ситуации, которую мы не выбирали, но в которой себя обнаружили. Экспозиция, деликатно задевающая практически все органы чувств, собрана в лабиринтообразном пространстве, отчасти превращающим выставку в иммерсивное переживание размышлений художников последнего времени.

Погружению способствует не только неустроенное, дважды полумертвое пространство. В эту же пользу работают и аудиоинсталляция ||||||||||9| aka. лилия, бережно миксующая личные записи с космическим нойзом, и запущенное на стареньком телевизоре видео Яны Михалиной «Товарищи, ну сколько можно над нами издеваться», препарирующее забытую советскую передачу, и инсталляция Азата Басырова «Спящий режим», проглатывающая всех желающих в сверкающую угольную тьму. Уплотняет атмосферу серия работ Шамиля Шааева, разбросавшая по лабиринту рваные изображения человеческого тела, зафиксированные на строительной арматуре. Картину Ольги Цимболенко «Большое шоу», центром которой является человек на экране, можно рассматривать, расположившись в кресле, полном фальшивого уюта.

Проект по-своему использует концепт кухни. С одной стороны, кухня всегда воспринималась как едва ли не единственное домашнее пространство, где человек чувствует себя свободным говорить обо всем. С другой, кухня имеет прочное значение территории эксперимента, где вещи можно застать в стадии сборки, причем нередко сам процесс оказывается не менее важен, чем конечный продукт (яркий пример — работа-молитва «Лишь одно на устах» Нелли Акчуриной). Примечательно, что один из элементов программы ( шёпотом ) — серия ужинов от Дамира Ниллумтаха — использует этот концепт в буквальном, первейшем значении, акцентируя голод в Башкирии 1920-х годов.

Кажущаяся хаотичность элементов экспозиции конгениальна состоянию, которое ежедневно собирается и разбирается на стыке быта и прифронтовых сообщений. В этом контексте удачно работает само помещение, выбранное не только из-за готового лабиринта. При том, что оно нарочно оставлено неотремонтированным, неживым, оно соседствует с госслужбами — местными отделениями Росгвардии и Налоговой службы, будучи в историческом центре города. Это красноречиво описывает как (не)возможность людей остаться наедине, так и незримое присутствие государства в частной жизни людей. Любопытно, как зеркалит это положение серия гипсовых солдатиков Даниэлы Фазыловой, расположенных не только в глубине выставочного пространства, но и рассеянных авторской рукой по городу в день открытия. Впрочем, стоит отметить и традиционную замкнутость помещения, на окнах которого висят решетки: будучи внутри, вы не можете слышать, что происходит снаружи, — и наоборот. Эта деталь лаконично описывает не только дилемму новой эмиграции, но и принципиальную невозможность людей по разные стороны от решеток быть понятым друг другом.

Закольцовывает выставку серия Дмитрия Коротаева «Пора возвращаться домой», которая встречает и провожает посетителей. Фразы, изображенные на фрагментах обоев, в своей простоте несут несколько смысловых пластов, вплоть до противоречивых. Это в наиболее доступной форме демонстрирует обоюдоострый язык, который, с одной стороны, всегда умел нести в сказке подсказку, а с другой — в условиях различных ограничений не давал возможности проживать трагедию, изымая ее у участников, свидетелей и наблюдателей. Этот тотальный объем, который в той или иной степени сосредоточен в каждой работе ( шёпотом ), дает уникальную в наше время возможность — искренне и открыто почувствовать, что в своем переживании ситуации, в которой нам пришлось себя обнаружить, мы не одиноки. А значит не так уж и бессильны.

Андрей Королёв